1.
Аристотель Стагирит так писал о причинах государственных переворотов:
«…Вообще причиной возмущений бывает отсутствие равенства… И возмущения поджигаются вообще ради достижения равенства…»
Вряд ли есть какая-то особенная русская свобода, но как бы то ни было:
«…О русской свободе – «свободе духа и быта»… постоянно размышлял… «философ свободы» Н. А. Бердяев. В западноевропейских странах даже самая высокая степень свободы в политической и экономической деятельности не может привести к роковым разрушительным последствиям, ибо большинство населения ни под каким видом не выйдет за установленные «пределы» свободы, будут всегда «играть по правилам».
Между тем в России безусловная, ничем не ограниченная свобода сознания и поведения – то есть, говоря точнее, уже, в сущности, не свобода (которая подразумевает определённые границы, рамки «закона»), а собственно российская воля вырывалась на простор чуть ли не при каждом существенном ослаблении государственной власти…»
(В. Кожинов «Россия. Век XX (1901-1939))
Фото
Это уже после всех кровавых событий большевики (Троцкий — в первую очередь, и пошло после!) приписали себе ключевую роль в революции. В организации противостояния царскому режиму, выдумали «колоссальную работу с массами», большое значение придавали своей пропаганде, особенно в войсках.
Как писал Троцкий в своей книге «История русской революции»:
«…Генерал Рузский жаловался в декабре 1916 года, что Рига – несчастье Северного фронта. Это «распропагандированное гнездо», как и Двинск.
Генерал Брусилов подтверждал: из рижского района части прибывали деморализованными, солдаты часто отказывались идти в атаку, одного ротного подняли на штыки».
Однако есть мнение:
«Почва для окончательного разложения армии имелась налицо задолго до переворота»
- признаёт Родзянко (председатель IV Государственной Думы).
Вопрос:
Что и кто подвигли народ России на революцию?
Из частного письма саратовского губернатора С. Тверского в январе 1917 года:
«…Что делается? Точно после 1905 года не прошло 11 лет. Те же персонажи, те же слова…и тот же паралич власти. На местах опять земцы-дворяне ударились в политику. Опять звонкие резолюции о ненавистном правительстве и т.д. Ну а дальше что? Дальше опять скажет своё слово мужичок или, вернее, сделает дело мужичок…»
Царский выход
Движущая сила любой революции
Из записок Петроградского охранного отделения:
«…Все ждут каких-то исключительных событий и выступлений … Одинаково серьёзно и с тревогой как резких революционных вспышек, так равно и несомненного якобы в ближайшем будущем «дворцового переворота», провозвестником коего, по общему убеждению, явился акт в отношении «пресловутого старца».
Среди подобных хаотических суждений, толков и слухов особенно внимание обращают на себя всюду и везде повторяющиеся разговоры и толки о терроре как явлении не партийного характера, а общего»
(январь 1917 год)
Январь семнадцатого. Страна воюет. От первоавгустовского (четырнадцатого года) коленопреклонённого восторга по поводу царя не осталось и следа. Народ гибнет на фронте и умирает в тылу от испанки, тифа и холеры, наваливается голод и холод:
«…Вследствие недостатка угля … несколько заводов пришлось закрыть и вследствие этого несколько тысяч рабочих осталось без работы…Они нуждались в хлебе, и многие из них прождав целые часы у хлебопекарен, вовсе не могли его получить…Несколько хлебопекарен в бедных частях города (Петрограда) было разграблено…
«Хвосты» (очереди за хлебом) появились в России в 1915 году, а к лету 1917 года окончательно вошли в порядок вещей…»
(Джордж Бьюкенен «Воспоминания дипломата»)
В очереди за хлебом
Бал у графа Шаховского
Царская администрация пытается выйти из затруднений. Введение «продразвёрстки» толкает крестьянство к возмущениям.
«…Наращивание военной экономики разрушило всю ткань хозяйственной жизни страны. При свирепствовавшей инфляции деревня перестала продавать свои продукты за деньги, стоимость которых постоянно падала. Товаров не было. Отсюда нарастающий кризис в снабжении продовольствием. Деревня, в первую голову кулаки, имевшие товарный хлеб, попросту стала придерживать его или продавать по бешеным ценам…
…Самодержавие без большой задержки докатилось до продовольственного кризиса. В декабре 1916 года было разрешено приступить к принудительной хлебной развёрстке, от которой ожидалось получить 722 миллиона пудов. Заметных результатов не последовало…»
(Николай Яковлев «1августа 1914»)
И тут же «независимая» пресса и «правдорубы»-депутаты «резали правду матку».
«В Государственной думе и в печати оглашались некоторые военные прибыли за 1915 -1916 год; товарищество московских либеральных текстильщиков Рябушинских показало 75% чистой прибыли; тверская мануфактура – даже 111%; меднопрокатный завод Кольчугина принёс свыше 12 миллионов при основном капитале в 10 миллионов. В этом секторе добродетель патриотизма награждалась щедро и притом немедленно».
(Джордж Бьюкенен «Воспоминания дипломата»)
Почему-то только в странах, где большинство граждан живёт в нищете, принято нарочито хвастаться своим богатством…
«Спекуляция всех видов и игра на бирже достигли пароксизма.
Громадные состояния возникли из кровавой пены. Недостаток в столице хлеба и топлива не мешал придворному ювелиру Фаберже хвалиться тем, что никогда ещё не делал таких прекрасных дел. Фрейлина Вырубова рассказывает, что ни в один сезон не заказывалось столько дорогих нарядов, как зимой 1915/16 года, и не покупалось столько бриллиантов. Ночные учреждения были переполнены героями тыла, легальными дезертирами и просто почтенными людьми, слишком старыми для фронта, но достаточно молодыми для радостей жизни. Великие князья были не последними из участников пира во время чумы. Никто не боялся израсходовать слишком много. Сверху падал непрерывный золотой дождь. «Общество» подставляло руки и карманы, аристократические дамы высоко поднимали подолы, все шлёпали по кровавой грязи – банкиры, интенданты, промышленники, царские и великокняжеские балерины, православные иерархи, генералы, радикальные адвокаты, сиятельные ханжи обоего пола, многочисленные племянники и особенно племянницы. Все спешили хватать и жрать, в страхе, что благодатный дождь прекратится…»
(Л. Троцкий «История русской революции»)
Ох, господа богатеи, не играть бы вам на долготерпении народа!
«…Спекулянты пользовались всеобщей разрухой, наживали колоссальные состояния и растрачивали их на неслыханное мотовство или подкуп должностных лиц. Они прятали продовольствие и топливо или тайно переправляли их в Швецию
…В одном провинциальном городе я знал купеческую семью, состоящую из спекулянтов-мародёров… Три сына откупились от воинской повинности. Один из них спекулировал продовольствием. Другой сбывал краденное золото с Ленских приисков таинственным покупателям в Финляндии. Третий закупил большую часть акций одной шоколадной фабрики и продавал шоколад местным кооперативам, с тем, чтобы они за это снабжали его всем необходимым. Таким образом, в то время как массы народа получали четверть фунта чёрного хлеба в день по своей хлебной карточке, он имел в изобилии белый хлеб, сахар, чай, конфеты, печенье и масло…»
(Джон Рид «Десять дней, которые потрясли мир»).
И ведь как похоже на недавние «девяностые» и теперешние «кризисные»!
«В частности, в забастовках участвовало около 400 тысяч человек…»
(Алексей Овсянников «История двух тысячелетий в датах».)
«…Первоначально разрозненные революционные элементы тонули в армии почти бесследно. Но по мере роста общего недовольства всплывали. Отправка на фронт рабочих-забастовщиков пополняла ряды агитаторов, а отступления создавали для них благоприятную аудиторию. «Армия в тылу и, в особенности на фронте, — доносит охранка, — полна элементами, из которых одни способны стать активной силой восстания, а другие могут лишь отказаться от усмирительных действий…»
(Л. Троцкий «История русской революции»)
Милиция Совета рабочих депутатов
Шутки о «золотых зубах» уже «не проходили», за наворованное начинали спрашивать не подкупленные судьи-шуты и «господа присяжные заседатели», а те, у которых всё это было «уворовано». Пришло время платить за гонки на «Lamborghini» в Швейцарии.
Телеграмма от 26 февраля 1917 года председателя Государственной Думы М. В. Родзянко императору Николаю II:
«Ваше Величество! Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растёт общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».
Не надо иллюзий, даже если бы на месте Николая-«Кровавого» был Пётр-«Великий», ничего бы уже исправить было нельзя. Народ (люди, простые люди, которые кормят воробышков и гладят за ушами котиков, штопают носочки внучатам и робко целуются по парадным) стал ковырять булыжники из мостовых и бросать их в окна полиции, (которой совсем недавно подобострастно улыбался), администрации (у которой совсем недавно подобострастно выпрашивал подачку)…
«В корень зрил» философ Бердяев, говоря о «воле».
В конце зимы «голодный» Питерский митинг требовал: «Ведите!», а будущий Председатель Верховного Совета СССР (по-нынешнему – президент страны) М. Калинин ответил: «А ну пошли!»
И они скопом, свалив фонарный столб, высадили ворота тюрьмы «Кресты» — это была наша Бастилия. Это была наша коммуна!
Очередной солдатский митинг
2.
Телеграмма от 27 февраля 1917 года председателя Государственной Думы М. В. Родзянко императору Николаю II:
«Занятия Государственной думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранён. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров…Гражданская война началась и разгорается…»
Герб временного правительства
Великая (тотальная) революция началась. В Петрограде, Москве, Киеве, Самаре, Екатеринбурге, Омске, Хабаровске.
«…Реальным началом Февральской революции явился бунт располагавшейся в Петрограде учебной команды лейб гвардии Волынского полка. Ранним утром 27 февраля 1917 года начальник этой команды штабс-капитан Лашкевич, придя в казарму, попытался повести солдат в город для пресечения вызванных продовольственными трудностями «беспорядков». Фельдфебель Кирпичников, который заранее распропагандировал солдат, потребовал от офицера покинуть казарму, а затем или он сам, или может быть, кто-то из солдат (мнения расходятся, так как бунтовщики, по-видимому, договорились о круговой поруке) убил штабс-капитана выстрелом в спину. После этого «повязанные кровью» солдаты взбунтовались и сумели присоединить к себе расположенные по соседству лейб-гвардии Преображенский и Литовский полки.
…Назначенный 2 марта командующим Петроградским военным округом генерал-лейтенант Корнилов лично наградил Кирпичникова Георгиевским крестом…»
(В. В. Кожинов «Россия. Век XX (1901-1939))
А Корнилов-то, Корнилов! Хорош «светоч белого движения», нечего сказать! «Терновый венец и меч»… А «царицу и приплод тайно…» аресту подверг-таки! Да, что там генерал Корнилов, дядя царя и тот встретил революцию красным стягом!
Лавр Георгиевич Корнилов
Приказ № 1 «убивший армию»
«…Гибель Русского государства стала необратимым фактом уже 2 (15) марта 1917 года, когда был опубликован так называемый приказ №1. Он исходил от Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Петроградского – по существу Всероссийского – совета рабочих и солдатских депутатов…Непосредственным составителем «приказа» был секретарь ЦИК, знаменитый тогда адвокат Н. Д. Соколов (1870 – 1928), сделавший ещё в 1900-х годах блистательную карьеру на многочисленных политических процессах, где он главным образом защищал всяческих террористов. Соколов выступал как «внефракционный социал-демократ». Приказ №1, обращённый к армии, требовал, в частности, «немедленно выбрать комитеты из выборных представителей (торопливое составление текста привело к назойливому повтору: «выбрать… из выборных». – В.К.) от нижних чинов… Всякого рода оружие… должно находиться в распоряжении… комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам… Солдаты ни в чём не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане…» (войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г.)
…Кстати последний военный министр Временного правительства А. И. Верховский свидетельствовал, что приказ №1 был отпечатан «в девяти миллионах экземпляров»…Под ружьём в России было около одиннадцати миллионов человек…»
(Вадим Кожевников Россия век XX (1901 -1939))
Солдаты повсеместно нарушали присягу. Помазанника-то божьего на престоле нет! Российской империи нет! А всё остальное пошло к свиньям собачим!
Манифестация офицеров
Революция покатилась по стране, сминая новые, слабые демократические порядки.
«…Революция по заказу не делается…Революции… делались кровавым тяжёлым путём восстаний…»
(В. И. Ленин «Речь об отношении к Временному правительству 4 (17) июня»)
Бывшая империя стала совсем неуправляемой…
«…Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим ценности… Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа…»
(Ален Даллес 1945)
Это написано позднее, но про нас, людьми, представляющими те же враждебные силы, которые всё время проплачивают и «независимую» прессу, и «правдорубов»-депутатов .
Митинг на фронте
Лидер партии октябристов А. И. Гучков свидетельствует:
«…Герои Февраля полагали, что после того как дикая стихийная анархия, улица падёт, после этого люди государственного опыта, государственного разума, вроде нас, будут призваны к власти…»
Народу ни хотелось ничего, даже краем похожего на прежнее руководство. Все бредили абсолютной свободой и таким достижимым всеобщим счастьем. Все страдали «болезненной справедливостью».
Вот пункт из резолюции митинга солдат московского гарнизона в Введенском народном доме 20 марта 1917 года:
«1. Мы, солдаты революционной армии московского гарнизона, заявляем решительный протест против отправки на фронт…и настаиваем на том, что в первую голову должна быть отправлена полиция…»
Правильно, на фронт их, захребетников, а то в тылу отожрали репы на взятках!
Николая Кровавого в Петропавловскую крепость
Новые правительства, а их только за весну-лето семнадцатого года было три состава, пытались подачками завоевать хоть часть доверия армии, чтобы на её плечах попробовать усидеть…
«По инициативе военного министра Верховского постановлено было уволить старшие возрасты в запас. Железные дороги затрещали под натиском возвращающихся солдат. В перегруженных вагонах ломались рессоры и проваливались полы. Настроение остающихся от этого не становилось лучше…»
(В. В. Кожинов «Россия. Век XX (1901-1939))
Лидеры большевиков – Ленин и Троцкий ещё были в эмиграции и там, в уютном чреве капитализма думали о судьбинушке голодного и продрогшего российского народа. Из воспоминаний Крупской:
«Однажды, когда Ильич уже собирался после обеда уходить в библиотеку, а я кончила убирать посуду, вошёл Бронский со словами: «Вы ничего не знаете? В России революция!» — и он рассказал нам, что было в вышедших экстренным выпуском телеграммах. Когда ушёл Бронский, мы пошли к озеру, там на берегу под навесом вывешивались все газеты тотчас по выходе.
Перечитали телеграммы несколько раз. В России действительно была революция…»
Вопрос:
Если бы лидеры большевиков остались за границей, это бы прекратило революцию?
И тогда…Владимир Ильич понял, что может силой своей мысли осветить тёмному восстанию дорогу к светлому будущему:
«…Чем объясняется разруха? Хищничеством капиталистов. Вот где настоящая анархия…Пора перейти от фраз о «революционной демократии», от поздравления друг друга с «революционной демократией»… Нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: «Есть!».
(В. И. Ленин «Речь об отношении к Временному правительству 4 (17) июня».)
Троцкий из Соединённых Штатов Америки (ба, до боли знакомая страна!), Ленин – из Швейцарии, но через Германию (а это, по-случайности не та империя, с которой мы воюем?) к концу весны прибыли на Родину.
Кто кого ? Троцкий и Ленин
А в России – всё вверх дном, как в разбесившейся старшеясельной группе, только намного страшнее, кровавее.
Советский историк Е. В. Иллерицкая приводит такие факты:
«К ноябрю 1917 года 91,2% уездов оказались охваченными аграрным движением, в котором всё более преобладали активные формы борьбы, превращавшие это движение в крестьянское восстание. Важно отметить, что карательная политика Временного правительства осенью 1917 г. … перестала достигать своих целей. Солдаты всё чаще отказывались наказывать крестьян…»
Деревня, повсеместно ещё более пьяная, неграмотная и безжалостная «во злобе», чем все пролетарии, соединившиеся со всех стран, решила вилами решать свои проблемы.
«…По всей стране разгорается крестьянское восстание… Землю начали в центрах восстания передавать крестьянам: никогда ещё «погромы» и «анархии» к таким превосходным политическим результатам не приводили!»
(В. И. Ленин «Письмо к большевикам 8 октября 1917 года»)
Да здравствует Демократическая Республика
С этого момента революция стала многолетней так как никогда и никому в истории России «крестьянские войны» не удавалось подавить даже в течении одного года.
Крестьянсво бунтовало: здесь и Сибирские восстания против Колчака в 1918 году, против «красных» в 1921 году, здесь и Тамбовская, Кубанская крестьянская война 1921 года, и мятежный срыв хлебозаготовок в 1927-1928 годах и в дальнейшем – года так до 34-го, 35-го. Но силы мятежников с каждым вытуплением становились слабее. Не мудрено:
Вот «приказ командования войсками Тамбовской губернии о применении удушливых газов против повстанцев. Тамбов 12 июня 1921 г.
Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень… собираются в лесах… Для немедленной очистки лесов приказываю:
1.Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось…
Командующий войсками Тухачевский»
Сельские вилы семнадцатого года «были самыми острыми» и напугали все партии, (а их, примазывавшихся к восстанию народа, было предостаточно), кроме трёх – анархистов (отпетых уголовников), левых эсеров («крестьянская партия») и большевиков:
«…Нельзя ни идти назад, ни стоять на месте, а можно только существовать, идя вперёд…»
(Из речи Ленина на I всероссийском съезде Советов Рабочих и Солдатских депутатов)
«…Имущие классы становились всё консервативнее, а массы всё радикальнее
…27 (14) октября официальный орган «умеренных» социалистов писал:
«…Революция состоит из двух актов: разрушения старого и создания нового строя жизни. Первый акт тянулся достаточно долго. Теперь пора приступить ко второму, и его надо провести как можно скорее, ибо один великий революционер говорил: «Поспешим, друзья мои, закончить революцию: кто делает революцию слишком долго, тот не пользуется её плодами…»
Рабочие, солдатские и крестьянские массы были, однако, твёрдо убеждены, что первый акт ещё далеко не закончен…»
Джон Рид «Десять дней, которые потрясли мир»).
3.
«Не находя выхода, пробуждённая энергия масс дробилась на самочинные действия, партизанские выступления, случайные захваты. Рабочие, солдаты, крестьяне пытались разрешить по частям то, в разрешении чего им отказывала ими же созданная власть. Нерешительность руководства больше всего изнуряет массы. Бесплодные выжидания побуждают их ко всё более настойчивым ударам в дверь, которую не хотят перед ними открыть, или к прямым взрывам отчаяния…»
(Л. Троцкий «История русской революции»)
Ленин, Троцкий и «сотоварищи» сразу выскочили на гребень волны бунта, так как обещали массам всё сразу и немедленно:
- свободу всем!;
- солдатам – мир и по домам;;
- большевики рабочим – предприятия, зарплату, дома и улицы;
- левые эсеры крестьянам землю…
Ключевое здесь слово – немедленно.
Вот что вспоминает министр внутренних дел Временного правительства Никитин:
«…Я указал, что вопросами мира и земли должно решить Учредительное собрание до которого остался месяц…»
(Из очерка о ноябре 1917 года в Петрограде)
Народ не то чтобы не хотел ждать даже месяц, нищий народ мстил богатому эксплуататорскому классу.
«…Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь – тяжёлый труд,
Но день настанет неизбежный…»
Так пелось в песне…
«19 февраля (1918 г.) «…Читал только что привезённую из Севастополя «резолюцию, вынесенную командой линейного корабля «Свободная Россия». Совершенно замечательное произведение: «…Товарищи, давайте сделаем так от нынешнего дня, чтобы всякий выстрел говорил нам: «Одного буржуя, одного социалиста уже нет в живых!» Каждая пуля, выпущенная нами, должна лететь в толстое брюхо, она не должна пенить воду в бухте…»
(И. Бунин «Окаянные дни»)
Гарнизон Петрограда перестал подчиняться Керенскому и Ленин, Троцкий, Спиридонова и анархисты объявили о создании Северной Коммуны. По городам и весям России покатилась «красная волна». Никто не читал Маркса, Бакунина, Ленина, Кропоткина или Троцкого. Но народ поверил, что «за комиссарами – правда».
«Русский народ очень религиозен, но его религия есть религия символов и церемоний. Во главе государства он должен иметь некоторого рода воображаемого владыку, на которого он бы мог смотреть с почтением, как на олицетворение своих национальных идеалов…»
(Джордж Бьюкенен «Мемуары дипломата»)
Часть гарнизона Петрограда
Вопрос:
«Могла ли иметь такая тотальная революция впереди, на «своём гребне» людей, провозглашавших что-то менее значительное, чем построение «царства Божия» на всей Земле?»
«Пётр Струве… писал в иммиграции: « Логичен в революции, верен её существу был только большевизм, и потому в революции победил он». Так же приблизительно отзывался о большевиках и Милюков, вождь либерализма: «Они знали, куда идут, и шли в одном, раз принятом направлении к цели, которая с каждым новым неудачным опытом соглашательства становилась всё ближе». Наконец, один из менее известных белых эмигрантов, попытался по-своему понять революцию, выразился так: «Пойти по этому пути могли лишь железные люди… по самой своей «профессии» революционеры, не боявшиеся вызвать к жизни всепожирающий бунтарский дух». О большевиках можно с ещё большим правом сказать, что… они адекватны эпохе и её задачам…»
(Л. Троцкий «История русской революции»)
После кратковременного «шествия советской власти», только несколько губерний в центре европейской части бывшей российской империи в 1918 году поддерживает большевиков.
«…Напрасно в годы хаоса искать конца благого
Одним карать и каяться другим кончать Голгофой…»
(Борис Пастернак «Лейтенант Шмидт»)
Даже их бывшие союзники – анархисты и левые эсеры восстают против политики Ленина, Троцкого и Совнаркома. «Бей жидов и комиссаров!» — самый ходовой лозунг противников большевизма. Сколько в нём правды – не здесь решать. Но…
«…В декабре 1918 года в так называемой Северной Коммуне (бывший Петроград) — так они называли ту секцию советского режима, председателем которой состоит Апфельбаум, (Зиновьев) из 388 членов только 16 являются русскими»
(«Октябрьская революция перед судом американских сенаторов». 1990)
Вопрос:
Можно ли выделить именно евреев в русской революции?
А вот какую типичную для дней революции сценку
описывает в своих «Окаянных днях» классик русской литературы Иван Бунин
«…16 февраля (1918 г.) …В магазине Белова молодой солдат с пьяной, сытой мордой предлагал пятьдесят пудов сливочного масла и громко говорил: «Нам теперь стесняться нечего. Вон наш теперешний главнокомандующий Муралов такой же солдат, как и я, а на днях пропил двадцать тысяч царскими».
Двадцать тысяч! Вероятно, восторженное создание хамской фантазии. Хотя, чёрт знает, — может, и правда…»
Карикатура периода Гражданской войны в России на Троцкого
«…Вслед за первой придёт и вторая волна…
Наш подавленный гнев, наше долгое горе
Разразятся грозой на безбрежном просторе,
И восстанет страна…»
(Л. Белкина «Боевые огни»)
В Самаре стал править на всю Россию Комитет членов Учредительного Собрания.
«…12 ноября 1917 года были проведены выборы в Учредительное собрание на демократической основе. Из 707 избранных делегатов только 175 составляли большевики. Остальные места распределились следующим образом: 370 — эсеры, 40 – левые эсеры, 16 – меньшевики, 17 – кадеты и более 80 – «разные».
(О. Мозохин «ВЧК-ОГПУ На защите экономической безопасности государства и в борьбе с терроризмом»)
Комуч был, естественно, без большевиков и это сказалось на «отношении правительства к рабочему классу»: «Предпринимателям предоставляется право требовать от рабочих интенсивного и доброкачественного труда… Предпринимателям предоставляется право увольнять лишних рабочих…» Куда там! Опять – вооружённая борьба, мятежи…
23 сентября 1918 года в Уфе было образовано Всероссийское правительство и оно унаследовало все «грехи Комуча»…
Потом власть узурпировал вынырнувший из-за океана адмирал Колчак. Поправил Россией так, что после него лет сорок всех сибирских цепных псов называли его именем.
На смену «красному террору» приходил «белый террор». Вместо свободы — мешки с повешенными болтались на всех фонарях. Народ опять бунтовал. Но одна диктатура, через очередной бунт, меняла другую:
«…Тирания выходит только из демократии, а не из какого-нибудь другого правления, ибо крайняя вольность перерождается в сильнейшее необузданное рабство…»
(Платон)
Потом Председатель РВС Троцкий уже из Москвы – столицы, нет, не России (столицей России во времена междуусобицы соответственно становились то Самара, то Уфа, то Омск) а Республики Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (по постановлению III Всероссийского съезда Советов), путём страшной боли погнал белых за Перекоп, за Урал, потом вообще на Дальний Восток,
а Предсовнорком Ленин тоже «по-живому» в 1922 году сшил новое государство – С.С. С. Р.
«…Массы в революции требуют от руководящих партий дела, а не слов, победы в борьбе, а не разговоров… В народе может появиться мнение, что и большевики тоже не лучше других, ибо они не сумели действовать после выражения нами доверия к ним…»
(Ленин В. И. «Письмо к большевикам»)
Народ уже был пьян от крови сполна, начиналось горькое похмелье на пустыре, что когда-то по документам переписи населения 1913 года, принадлежал семье Романовых…
Но не было ни свободы, ни равенства, ни братства, ни справедливости.
«…Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская против сил и традиций старого общества…
Без партии, железной и закалённой в борьбе, без партии, пользующейся доверием всего честного в данном классе, без партии, умеющей следить за настроением массы и влиять на него, вести успешно такую борьбу невозможно…»
(В. И. Ленин «Государство и революция»)
Вопрос:
«Могла ли диктатура партии быть началом справедливого строя в СССР?
Находясь у власти в бывшей Романовской империи, большевики на протяжении всего времени правления укрепляют власть, убирают всех революционеров и вообще любых оппонентов.
«Вся страна нуждается быть взятой в крепкие руки. По моему мнению, строгая и справедливая диктатура наиболее подошла бы к моменту. Идея царизма до сих пор живёт в сердцах народа, что подтверждается многочисленными примерами. Так, в одной из донских станиц… комиссар произнёс длинную речь, рисующую прелести большевистского рая; казаки единогласно приняли большевистскую программу, и комиссар, обрадованный блестящим результатом митинга заявил, что, если у кого есть какое-либо вопросы, он разъяснит их. После долгого перешёптывания один из стариков вышел и заявил следующее: «Мы приветствуем советскую власть и новую республику, мы чувствуем, что они приведут нас к силе и благополучию. Один только вопрос мы хотели бы выяснить, — когда всё это будет установлено, кто будет царём?»
(«Orient News» 10 января 1920)
«Царём» у большевиков стал неприметный с виду, рыжий и злобный горец. Люди лет шестьдесят ещё ходили строем с красными знамёнами. Потом надоело…
6 ноября 1953 г
В недрах же правящей партии, в «уме, чести и совести нашей эпохи» (Ленин), созрел невиданный карьеро-бюрократический монстр. Который, в целях собственной наживы (верхи опять банально захотели богатство!) и, пользуясь революционной обстановкой (а народ-де опять захотел справедливости!), разоблачает Великую Советскую Ложь, но тут же нагромождает свою и разбивает страну в конце XX века. Растлевает и грабит население. Устраивает «политическое шоу» (мастером которого был Лев Давыдович Троцкий) и старается установить фашистскую диктатуру…
«…Нет более отвратительного порока, чем алчность,… ибо превратить государство в источник для стяжательства не только позорно, но и преступно…»
(Цицерон)